Город открылся мне с другой стороны. Темный, безветренный и сказочно-мрачный. В прошлом году мне часто приходилось ездить на электричке на работу, пробираясь двадцать минут через озябший лес, ловя снег на ресницы и судорожно замерзая. Эта зима выдалась теплой, но, благодаря реформам, очень темной. Перевод часов вкупе с погодой сыграл свою неяркую роль, и лес, когда-то холодный, но светлый, стал теплым, тихим и фиолетово-синим. Тропинки светятся под ногами, деревья застыли, словно хотели бы помахать заснеженной лапой, но вдруг замерли от внезапно наступившей тьмы. Люди - темные силуэты - скользят по снегу в давящей снежной тишине. И я - след в след - топаю по светящемуся снегу.
Пробуждение было сладким, а кашель - болезненным. Как и всегда в периоды затяжной болезни мое восприятие реальности притупляется, падает зрение, снижается слух. И в предрассветных сумерках, итак словно ватных, мир приобретает и вовсе сказочные оттенки. Холодные и темные, словно из сказок Гофмана.
Свет электрички разрезает воздух - снежинки словно разбегаются, разбуженные этим светом. Я тихо напеваю: "Всегда "Кока-кола". Но вместо искрящегося рождественскими огнями поезда к платформе подходит совершенно темная электричка.
Свободных мест много, в вагонах - настоящая ночь, разбавленная редким светом встречных фонарей. Люди спят или разговаривают тихо-тихо. Ощущение нереальности преследует меня и я начинаю догадываться, что все еще не проснулась.
На московской платформе более людно, а тьма начинает рассеиваться - теперь она дымчато-синяя, зябкая, но все такая же обволакивающе ватная. Я молча прыгаю с платформы. Какая-то девушка всю поездку разговаривала слишком громко, врываясь в мой таинственный мир. Сейчас она идет рядом и все так же невыносимо орет. Я прибавляю шаг.
Я не плачу за проезд в электричках по многим причинам и далеко не всегда. Но когда я еду этой дорогой, я всегда езжу зайцем. Здесь это совсем не сложно: прыжок с платформы, выломанные прутья в заборе и подъем к дороге. Но зимой здесь очень скользко. Я с трудом выбираю дорогу и чувствую, как предательски едет под ногами снег. Во время протянутая сверху, как в фильмах, крепкая мужская рука вытягивает меня из пропасти собственных страхов. Я правда очень сильно боюсь скользящей земли под ногами. В студенчестве я всегда сбегала с уроков физкультуры, связанных с лыжами (это стоило мне бесконечных справок с самыми удивительными диагнозами), я боюсь роликов и коньков и судорожно, почти до паники, боюсь гололеда.
- Большое спасибо.
Люди движутся черной контрастной массой на фоне сизого снега и серых безликих домов. У людей тоже нет лиц: в сумерках я плохо вижу. Я считаю шаги до метро, потом буду считать шаги до работы, до зоны комфорта...
Резкий лай, бестактно ворвавшийся в мою сказочную нереальную тьму, заставляет меня вздрогнуть. И я с ужасом смотрю, как дворовый пес пытается вцепиться в человека. Не помогало ничего: в него что-то кидали, кричали, пытались оттащить. Я тоже не помогала.
В такие моменты мне всегда стыдно. Я не знаю, чем помочь и что делать. И догадываюсь, что другие тоже не знают. И я начинаю бояться, что никто ничего не сделает. Вообще.
Но собаку отогнали, а я спустилась в светлое метро.
Сказочный дым рассеялся. Остались лишь ощущения, что я до сих пор не проснулась, и вкус текста на губах. Светало.