То, что наклевывалось в сознании еще утром, то, что тихо, но настойчиво пульсировало в голове... То неосязаемое, что было сложно сказать... Не оформившееся, перерождавшееся, оттого бушевавшее во мне... Душа ли моя? Что-то еще? То, что еще не знало, куда рваться, но чувствовало, что выход где-то рядом, рвалось к свету, терзаясь пока в мутном, плотном. Билось о прорезиненные стенки кокона расплывчатой серой массой. Пока еще совсем испуганное осознанием, что вечно жило в этих стенках. Пока еще совершенно не понимающее, а потому обозленное, истерзанное собственным непониманием...
Оно вырвалось. Вырвалось, понимаете? С пониманием, с осознанием, со всем, что так долго ждало. Вырвалось. И теперь недоверчиво щурится на свет. С непривычки. Но уже чувствует, что свет этот - нужен. И пусть еще толком не знает, что делать дальше, уже чувствует, что это - правильно. Это хорошо до невозможности. Это... это кусочек истины, понимаете? Один, в ладошке.
Тот самый осколок слова "вечность" в руках... Помнишь?)