Очередная трава по реборну.

[souhait]

Расиэль/Бельфегор. Смерть первого. Кровища и психоделика. Пробный пост на АУ-ролевую на тему: "Бельфегор захвачен ностальгией и вспоминает детство золотое. Особенно момент кровавого убийства своего братца Расиэля".

Мерзко. Непременно мерзко. Барахтаться в воспоминаниях, пытаясь сбросить с себя остатки яркого слепящего ядовитыми вспышками сна. Хищная, по-детски жестокая усмешка и взгляд красивых глаз - полубезумный и полный ненависти. Кто ты, черт возьми? Кто ты и какого черта смотришь на меня вот так? Бельфегор сгибается в судороге, упираясь руками в раковину, и тихо шипит. Ненавижу.
- Ненавижу! - кулаки с силой бьются о гладкую поверхность зеркала, разбивая ее вдребезги. Вселенная издевательски застывает на мгновение и взрывается, жаляще впиваясь в лицо, царапая обнаженные плечи, обжигая пальцы. Калейдоскоп ярких вспышек - отражение в осколках тусклого оранжевого света - смешивается с красными полосами порезов и резким запахом крови.
Зеркало разбито, но безумие продолжает усмехаться из крупных осколков, упавших в раковину. Смотрит из отпалированной поверхности крана, отражается от бордового кафеля, окружает вокруг, затягивая в себя, терзая на части. Бельфегор с силой сжимает оставшиеся куски стекла, распарывая ладони. Его трясет, полностью. Ломает, сгибает пополам. Закрученный, зажатый в вихрь, он горит изнутри, словно очутился в собственном урагане. И только глаза - одновременно свои и чужие - неизменно безумны, и только искривленный рот в нервной истеричной улыбке - не исчезают. Можно закрыть глаза, можно кричать, можно сдавливать стекло еще сильнее - ничего не изменится. Он не отпустит. Никогда не отпустит. Останется навечно в этих чертовых зеркалах, будет, усмехаясь, приходить во сне, прижиматься слишком близко, обжигая обманчивым теплом. Будет скользить тонкими ладонями по телу, заставляя выгибаться в приступах ненависти и желания. Он всегда будет.
- Я же часть тебя, Бельфегор, - он смеется, точно так же, привычно. Всего пара тонов отличия.
Но только ведь я точно знаю, что убил тебя. Я убил твой смех, убил блеск твоих глаз. Тебя нет!
- Твое отражение, - он хищно щурится, цепко хватая за кисть руки и тянет на себя.
- Помнишь, ты делал точно так же? - он крепко прижимает к себе, скользя ладонями по спине, забираясь под футболку, лаская кожу самыми подушечками пальцев. Бель замирает, на мгновение уткнувшись ему в плечо, пытаясь унять дрожь. Цепляется свободной рукой за плечи Расиэля, оставляя на его одежде красные пятна. Но потом вдруг вздрагивает и отшатывается. Теперь уже его губы растягиваются в улыбке, прячущей недоверие.
- Это было слишком давно, - говорит он, наконец. И смеется в ответ, тоже хищно, шипяще, откидывает голову назад, задыхаясь в почти беззвучном смехе. - Тебя ведь нет, - повторяет он, упрямо мотая головой. - Тебя нет! Ты слышишь, тебя нет?! - он уже кричит, с силой отталкивая от себя Расиэля. - Заткнись и проваливай! Я убил тебя!
Бель отскакивает назад, спиной врезаясь в стенку, упирается в нее ладонями, оставляя разводы. Он не замечает, что весь изрезан и перемазан собственной кровью, не чувствует холода, сковывающего озябшие голые ноги, не чувствует даже, что топчется босыми ногами по битому стеклу.
- Я не уйду, пока ты сам этого не захочешь... Ты не понимаешь, глупенький братик, что это не я... Это ты не отпускаешь меня.
- Это не так, - застывшая улыбка выглядит приклеенной. - Ты умер.
Бель сверлит брата упрямым взглядом, горящим красным из под мокрой от пота и крови прилипшей к лицу челки. Расиэль снова смеется и это последняя капля. Его смех пробирает насквозь, снова заставляя сложиться пополам в судороге - физическом проявлении переполнившей сердце ненависти.
- Ты умер! И если нужно, я убью тебя еще раз! - Бельфегор срывается с места, руками вцепляясь в горло Расиэля, с истеричным удовлетворением замечая, как сбивается его дыхание. - Я убью тебя, - теперь он шепчет, с силой прижимая брата к стенке. - Я убью тебя... Я помню как это делать, - Бель смеется, ловя губами чужое сбившееся дыхание. - Убью тебя... Убью тебя, убью твою улыбку, - безумие, больше не сдерживаемое, окончательно врывается в затуманенный разум. - И я убью тебя опять, если потребуется, - говорит он совсем тихо, окончательно смыкая пальцы на горле и целуя перекошенные в последней конвульсии губы. Расиэль больше не двигается, и Бель, обняв его, медленно оседает на пол, все еще скользя губами по его губам. - Я убью тебя сколько угодно раз, Расиэль. Я так люблю тебя убивать...